Племя Цаатаны, Монголия – обзор

Цаатаны Монголии

Pixanews продолжает серию публикаций снимков Джимми Нельсона, который запечатлел представителей разных исчезающих племен и народов.

ПРОЕКТ ДЖИММИ НЕЛЬСОНА.

Часть 8. Цаатаны

Цаатаны (“оленьи люди”) – последние оленеводы, населяющие субарктическую тайгу и передвигающиеся с места на место от 5 до 10 раз в год. Возраст племени насчитывает несколько тысяч лет. В настоящее время известно всего 44 цаатанских семей. Их существованию угрожает сокращение числа домашних оленей.

Если не будет оленей, мы не будем существовать.

От этих животных почти целиком зависит быт цаатанов. Олени дают молоко, которое также используется для производства сыра, и рога, из которых изготавливаются многие орудия труда. К тому же, олени – главное транспортное средство в этом регионе. Оленье мясо в пищу не употребляется, что делает это племя уникальным среди оленеводческих общин.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Посёлок Хатгал, Озеро Кховсгоол Нуур, февраль 2011

Цаатаны (“оленьи люди”) – кочевое племя, обитающее в северной Монголии. Их выживание практически полностью зависит от оленей.

Проживающие в отдалённых уголках субарктической тайги, где зимние температуры порой достигают минус 50°С, цаатаны – последние оставшиеся в живых оленеводы Монголии. Родом они из Сибири, говорят на тувинском наречии и являются тюркским народом. Несмотря на экстремальные природные условия, цаатаны населяли поросшие лесом горы на протяжении тысяч лет, перемещаясь с места на место со своими семьями, юртами, животными и нехитрыми пожитками от 5 до 10 раз в год.

Эта этническая группа создала уникальную культуру и традиции, в которых олени играют ключевую роль.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Ренчинкхумбе, Кховсгоол (Renchinkhumbe, Khоvsgоl),февраль 2011

Шаманизм – традиционная система верований, основанная на поклонении духам природы – до сих пор практикуется среди цаатанов. Чтобы жить в гармонии со своей средой обитания, они совершают всевозможные мистические ритуалы, а в повседневной жизни используют различные магические чары для охоты, общения, предотвращения дождей и т.д.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Байау Буланг (Bayau Bulang), февраль 2011

Обычаи и традиции цаатанов связаны с их регулярными перемещениями и регулируются потребностями их оленей. От этих животных почти целиком зависит быт цаатанов. Олени дают молоко, которое также используется для производства сыра, и рога, из которых изготавливаются многие орудия труда. К тому же, олени – главное транспортное средство в этом регионе. Цаатаны ездят на оленях и используют их в качестве вьючных животных.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Цаатан, февраль 2011

Повседневная жизнь цаатанов – это непрекращающаяся борьба за существование. Чтобы выжить в экстремальных условиях, они должны полагаться лишь на свои основные потребности: воздух, вода, продукты питания, одежда и жильё.

Традиционное жилище цаатанов – это конический шатёр из кожи животных на деревянных опорах, который легко установить и упаковать. Конечно же, “сидячим” их образ жизни не назовёшь.

Северный олень играет исключительно важную роль в жизни цаатанов. Оленье молоко – главный продукт в их рационе, а рога творчески используются для множества различных целей.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Кховсгоол Нуур, февраль 2011

Озеро Кховсгоол Нуур расположено на северо-западе Монголии у подножия восточных Саян, неподалёку от границы с Россией. Город Хатгал (Hatgal) находится на южной оконечности озера. Озеро окружено несколькими горными хребтами. Зимой вода полностью замерзает. Ледяной покров становится достаточно прочным, чтобы выдержать тяжелые грузовики. По поверхности озера проложены транспортные маршруты для быстрого доступа к нормальным дорогам.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Уртин дуу (Urtyn duu), февраль 2011

Уртин дуу (длинная песня) – это местная историко-семейная хроника и способ общения с животными. В сложный ритуал песнопения вплетены приятные мелодии, которыми человек как бы благодарит отдельных животных или “сообщает” стаду о нуждах молодого оленя.

Годовой цаатанский фестиваль оленеводов подчеркивает традиции племени и его кочевой образ жизни. В программу фестиваля входят народное пение, шаманские ритуалы, оленья выездка, скачки и оленье поло.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Ренчинкхумбе, Кховсгоол, февраль 2011

Шаманизм – традиционная система верований, основанная на поклонении духам природы – до сих пор практикуется среди цаатанцев. Чтобы жить в гармонии со своей средой обитания, они совершают всевозможные мистические ритуалы, а в повседневной жизни используют различные магические чары для охоты, общения, предотвращения дождей и т.д.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Цаатан, февраль 2011

Цаатаны не едят оленину, предпочитая мясо лося или дикого кабана. Это делает племя уникальным среди оленеводческих общин. Молоко северного оленя является любимым напитком цаатановв. Из него также делается сливки, сухой творог и сыры. Молоко хранится в контейнерах, которые помещают в горный поток или реку – идеальный холодильник.

Даркхадская (Darkhad) впадина, Кховсгоол, февраль 2011

Это фантастически красивое место, где разбросано около 200 озер, является монгольским озёрным краем, расположенным ниже уровня озера Кховсгоол. Водоёмы окружены степями, за которыми начинается дремучая тайга на границе Сибири, Саянских Гор и Тувы.

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Цаатанский быт, февраль 2011

Мужчины покидают хижины ранним утром, чтобы вывести своих оленей на пастбища мха в окружающем высокогорье.

Женщины хлопочут по хозяйству и доят оленей когда они возвращаются с пастбищ. Мужчины колют дрова для приготовления пищи и обогрева в лютые холода. Олени очень одомашнены. Они свободно бродят по поселению и даже входят в хижины-вигвамы. При этом их никто не гонит (ну, разве что их рога окажутся вдруг слишком велики).

Фотопроект «Пока они не исчезли». Фото: Jimmy Nelson

Чиубаа (Chiubaa), февраль 2011

Не удивительно, что цаатаны относятся к своим оленям почти благоговейно. Их самоидентичность и выживание напрямую связаны с оленьими стадами. Отношение человека к животному предполагает взаимность.

Племя прилагает много усилий для поиска оптимальных пастбищ, а также для защиты животных от естественных хищников – таких, как волки.

Цаатаны: исчезающие народы мира

Племя цаатанов, проживающее в Монголии неподалеку от границы с Россией, занимается оленеводством и не перестает чтить древние обычаи предков. Однако монгольским властям не нравится, что эти люди вырубают леса и истребляют редких животных. Сегодня цаатанов осталось настолько мало, что ребром ставится вопрос о том, останется ли вообще это этническое меньшинство на планете Земля.

Действительно, сохранность этой культуры уже давно находится под большим вопросом — цаатанов с каждым годом становится все меньше и меньше. Еще совсем недавно людей этого племени насчитывалось более тысячи человек, а сегодня их уже менее трехсот.

Добраться до тех мест, где обитают цаатаны, невероятно трудно. Если попасть в небольшой монгольский городок Мурэн довольно просто, то дальше начинается настоящее приключение: придется около двух дней колесить по грунтовой дороге до национального парка Цагаан-Нуур в предгорьях Хангая, где, кстати, расположены одноименное озеро на высоте более 2 тыс. метров и вулкан Хорго Уул. Затем нужно потратить еще, как минимум, полдня, чтобы пробраться сквозь сибирскую тайгу на лошадях к месту стоянки цаатанов. Как правило, без сопровождающего из представителей племени на конечном отрезке пути не обойтись. И только тогда можно будет попробовать окунуться в жизнь самой, наверное, малочисленной этнической группы людей на нашей планете.

Фото: fodors.com

Цаатанов скорее услышишь, чем увидишь: задолго до того, как глаза обнаруживают жизнь, по всей таежной округе раздается душераздирающий вой электропил – это маленький, но гордый народ валит могучие деревья. За это цаатанов и недолюбливают защитники природы, возмущенные неконтролируемой вырубкой лесов.

Впрочем, это «лесорубство» очень сильно раздражает и монгольские власти. И они обеспокоились тем, что после себя племя оставляет «негативный экологический след». Но «угомонить» непослушных людей пока не получается – цаатаны обустраивают свою жизнь так, как привыкли, как это делали их предки, жившие, нужно отметить, не всегда в большой дружбе с природой. Впрочем, сами цаатаны с подобными выводами категорически не согласны.

Фото: svpressa.ru

Бригада цаатанов-лесорубов кочует, расчищая одну поляну за другой. Везде строятся типи — палатки с конусообразными крышами, напоминающие индейские вигвамы. Выжить в этом регионе непросто, поэтому деревья нужны прежде всего для получения тепла, на дровах готовится пища, а у костров люди греются в лютые холода, которые в тамошних местах стоят лютые. Цаатаны ничего не выращивают, их жизнь вертится вокруг разведения оленей. Животным нужен мох для пропитания, поэтому оленеводы находятся в постоянном движении, оставляя после себя выжженные пространства. И менять в своей жизни они ничего не хотят. Они не любят, когда им предлагают изменить некоторые из обычаев. Поэтому и заходят в заповедные зоны — и рубят, рубят деревья. Власти лишь разводят руками, ведь Монголия — одна из тех стран, где очень низкая плотность населения, спрятаться в горах на севере просто — да и сам густой лес является идеальным укрытием.

Цаатаны, в свою очередь, очень раздражены тем, что им пытаются запретить охотиться, ведь они испокон веков занимались этим занятием. Не разрешено им по целому ряду причин и торговать олениной, поэтому рацион питания племени довольно однообразный. Главные охотничьи трофеи — кролики, волки и лисы, утверждают цаатаны, но власти им не верят, полагая, что те убивают также и снежного барса, рысей, медведей и горных баранов, которые занесены в Красную книгу.

Фото: christopheboisvieux.com

Как бы там ни было, но постепенно жизнь племени меняется в соответствии с реалиями времени — у кочевников появились солнечные батареи, с помощью которых они научились вырабатывать тепло и получать электроэнергию. Теперь в типи есть даже телевизоры, вокруг которых любят собираться все члены семьи. Еще не так давно для своих жилищ цаатаны использовали лишь шкуры диких зверей, но в настоящее время им на смену приходят пластик и непромокаемые ткани. Однако аборигены наотрез отказываются использовать навоз и уголь для обогрева.

Тем не менее, цаатанам не нравится, когда говорят, что они оказывают плохое воздействие на экологию — по их мнению, они всегда жили в гармонии с природой, а теперь, мол, сами находятся под угрозой исчезновения. По их словам, еще не так давно они могли свободно перемещаться по территории России. Так испокон веков делали их предки, однако после Второй мировой войны кочевники испугались, что из будут призывать в армию — поэтому, дабы избежать призыва юношей, перестали заходить на российскую территорию. После войны пересекать границу стало труднее — вот и решили предки цаатанов поселиться на монгольской территории. Так что, владения, по которым привыкло передвигаться племя, значительно сузились.

Фото: svpressa.ru

Также цаатаны очень недовольны тем, что в 2011 году был создан заповедник Тенгиз-Шишгид — это были как раз те территории, где они привыкли жить и охотиться. В настоящее время все усложнилось, кочевников сурово наказывают за нарушение этого табу.

Между тем, власти Монголии в 2014 году приняли закон о защите культурного наследия. Цаатаны было вздохнули с облегчением, ведь они надеялись снова получить право заниматься своим любимым делом — охотой. Но зря радовались — в законе оказалось столько ограничений, что у мужчин племени отпала вся охота охотиться. Совсем недавно монгольские власти решили выплачивать цаатанам каждый месяц пособие в размере 55 евро — так сказать, компенсацию за всевозможные ограничения. Но в племени все равно недовольно ворчат — дескать, прожить на эти деньги невозможно и одному человеку, а как содержать семью? Многие уже уверены, что очень скоро племя цаатанов исчезнет вовсе, ведь в настоящее время в нем живут в основном старики и дети, а работоспособные соплеменники уезжают в города на заработки. Вернутся ли они обратно — большой вопрос, хотя некоторые члены этой этнической группы все еще верят в чудесное возрождение племени, уверяют, что жить в городе не хотят. Да и что им там делать-то без образования. Остается лишь проводить время на лоне природы.

Фото: nat-geo.ru

Некоторые из цаатанов пытаются осваивать новые для себя ремесла, чтобы получать реальный доход. Кто-то считает, что туризм поможет племени выжить — правда, пока этот род деятельности находится в зачаточном состоянии, но некоторые оленеводы-лесорубы верят в его перспективы, считая туристическую отрасль альтернативой натуральному хозяйству: «А вдруг люди начнут приезжать со всего мира, чтобы посмотреть, как мы живем?» Они готовы предоставлять путешественникам свои типи и проводить для них экскурсии по тайге, взимая за это небольшую плату. К тому же, некоторые поделки из оленьей кости могут стать великолепными сувенирами.

Уже сегодня среди цаатанов стало модно подбираться поближе к туристическим местам Монголии. Например, прибыть летом со своими оленями в популярный туристический район у озера Хубсугул, которое считается одной из природных жемчужин Монголии. Сделал совместное фото — плати, хочешь прокатиться на оленях — снова плати. Просят совсем немного, и большинство туристов не отказывает себе в таком удовольствии. Но это всего лишь один из способов выживания. Культура цаатанов все равно умирает. Может статься, что цаатаны уже очень скоро превратятся в часть «человеческого музея», как это случилось с некоторыми этническими меньшинствами соседнего Китая и Юго-Восточной Азии.

Цаатаны — имеющие оленей

На самом севере Монголии, к западу от озера Хубсугул, живет очень малочисленный и мало кому известный народ. Недавно в стойбищах цаатанов побывали немецкие журналисты Ж.К.Гранте и К.Люттербек.

Шаман Тамбуксу испуган. Его изрытое глубокими морщинами лицо с маленькими бегающими глазками искажено страхом. Ведь это такой риск — извлечь из тайника ритуальный халат. И священный барабан — дюнгер. Вот уже десять лет он прячет в лесу от безжалостных властей свое шаманское облачение. Он боится лишиться последнего средства против злых духов.

Шаман не верит миру. Говорят, в Улан-Баторе сменилась власть. Наконец-то свобода придет и к цаатанам. Но надолго ли? Вдруг все опять изменится? В любом случае монголов следует остерегаться. В пятидесятые годы волна антирелигиозного террора захлестнула почти все аймаки страны. В 1981 году она настигла наконец Гамбуксу в неприступных горах Хубсугул. Кто-то выдал. Внизу, на равнине, в окружном центре шаман предстал пород судом, языка которого не понимал, и суд, за «неразрешенные культовые действия», приговорил его к четырем годам заключения.

Когда за хорошее поведение его через два года досрочно освободили, это был сломанный человек, лишившийся от страха дара речи. Никогда больше не доставал он из мешка свой обтянутый шкурой барабан и деревянные трещотки, чтобы отгонять злых духов, угрожающих людям и оленям голодом и болезнями, никогда больше не надевал он свой шаманский халат.

…Старый Гамбуксу исчезает в своем чуме. Когда через четверть часа он появляется снова, на голове у него «борто» — шапка, украшенная орлиными перьями и желтой бахромой, которая закрывает его лицо. Маленькое худое тело закутано в тяжелый халат, увешанный металлическими бляхами и обшитый пучками перьев хищных птиц. Ноги обуты в валяные сапоги, увитые яркими лентами.

Гамбуксу дрожит. Уже очень давно он не ощущал на себе тяжесть ритуальных одежд. В нем пробуждается мужество, он явно тронут, вновь ощутив украденное у него некогда достоинство.Все, стар и млад, молча смотрят на него.

Для одних он — просто странный старик, пугающий людей своими внезапными обмороками, эпилептическими припадками и помрачениями рассудка. Другие втайне его за это почитают: его избрали духи.

Надев облачение, он гордо оглядывает собравшихся.
Но в его гордости есть примесь горечи:
— Я больше не помню заклинаний!

Гамбуксу чуть больше 77 лет. Он забыл священные тексты, передающиеся изустно из поколения в поколение, от отца к сыну. От страха забыл или от старческой слабости — кто знает… Заклинания никогда не записывали. Теперь, когда Гамбуксу умрет, исчезнет последний шаман цаатанов. И никто другой не сумеет поговорить с духами, некому будет их умилостивить.

И цаатаны, один из самых малочисленных народов земли, сделают еще один шаг к исчезновению. Они кочуют в трех днях пути от озера Хубсугул на высоте 3000 метров. Язык их — совсем не монгольский, он похож на тувинский.

В Монголии, конечно, их язык не запрещали, зато все время старались принудить перейти к оседлому образу жизни. Так удобнее было их контролировать. Но попытки властей всякий раз вступали в противоречие с неукротимым стремлением цаатанов к вечному пути по тайге. Снова и снова возвращались они в свои холодные горы, откуда власти время от времени выманивали их щедрыми посулами и обещаниями хорошей жизни.

Район вокруг озера Хубсугул необыкновенно красив. Его называют монгольской Швейцарией. Но высоко в горах, где кочуют цаатаны, климат весьма суров. Летом жара достигает 40 градусов, зимой температура падает до — 50. Хвойные деревья, грибы и мох — вот и вся флора тех мест; орлы, лисы и соболя — вот и вся фауна. И еще олени.

В течение десятилетий эта местность на границе с Сибирью была закрыта для чужеземцев. Только один-единственный европеец побывал здесь за все это время — ветеринарный врач из ГДР. В семидесятые годы он сумел найти вакцину против опасного вируса, поражающего оленьи стада. Цаатаны его до сих пор помнят и чтут как героя.

Ведь олень — не просто полезное животное, позволившее выжить предкам кочевников. Он дал им имя. «Цаа» означает «олень»; «цаатаны» — «те, кто владеет оленями». Олень составляет все содержание их жизни. Весной они следуют за ним вниз к краю большой равнины, оставаясь, однако, на ее границе: олени не едят траву. Летом поднимаются со стадами выше лесной зоны, чтобы избежать гнуса. Осень цаатаны проводят в светлых лесах, где олени в изобилии находят свою излюбленную пищу — мох. Зимой же и люди и олени озабочены исключительно тем, чтобы дожить до весны.

В отличие от монголов цаатаны живут не в круглых войлочных юртах, а в остроконечных шатрах — чумах. Грубо обработанные стволы деревьев ставят по окружности, а верхушки соединяют в остроконечный конус. Всю конструкцию покрывают грубым полотнищем и шкурами.

Во владении каждой семьи 200 – 300 животных. Однако что значит «во владении»? С 1930 го да все поголовье скота в Монголии обобществлено. В те времена из всех цаатанов была сформирована одна скотоводческая бригада с бригадиром-монголом во главе. Каждый месяц «дарга» (начальник) выплачивал им зарплату в 400 тугриков. Стада были пересчитаны, оленей переклеймили каленым железом.

И вдруг оказалось, что цаатаны должны строго соблюдать разные предписания, разбираться в иерархии — кто дарга, кто — не дарга. Появились совсем уж непонятные для них запреты — к примеру, им сообщили, что оленей забивать теперь нельзя, поскольку все они принадлежат государству. Нарушителю грозил штраф в две месячные зарплаты. Запрет, кстати, не отменен и по сей день.

Однажды ночью в пургу немецкие журналисты наткнулись на семью, собравшуюся вокруг убитого оленя. Снег был пропитан кровью, внутренности дымились, и двое мужчин разделывали тушу ножами.

— Он был болен, — заговорили цаатаны. — Его надо было убить.

На лицах был написан страх. Не выдадут ли их? Они еще не слишком верят в демократические преобразования в стране. Журналисты спросили, зачем мясо больного животного прячут на верхушках деревьев.

—Для собак сгодится, — отвечали они.

Цаатаны питаются почти исключительно оленьим молоком и продуктами, которые из него можно получить. Изо дня в день их рацион состоит из свежего и кислого молока, грубого сыра и сметаны; нет ни овощей, ни фруктов, только ягоды — летом и осенью. Очень редко — мясо (вот как сейчас) или рыба. Во время кочевий они часто оказываются на берегах рек, кишащих лососями и форелью. Но к рыбе привычки у них нет. Вот бы подстрелить дикого оленя…

За диким оленем они готовы предпринимать очень далекие экспедиции. Как им удается усидеть на спинах своих мелких олешков, высотой всего в метр двадцать, — загадка. К тому же передвигаются олешки весьма странным мелким шагом, неимоверно раскачиваясь из стороны в сторону.

Вооружение цаатана составляет обычно пара ружей — некоторые неизвестно как попали из гитлеровского вермахта, на них даже сохранились свастики. Стреляет цаатан-охотник, только когда на сто процентов уверен, что попадет. Нет боеприпасов.

За патрон — один патрон! — цаатан может отдать шкурку соболя. Патроны попадают сюда после долгих приключений из России. Они слишком мощны для стареньких ружей. И чтобы избежать разрыва ствола, половину пороха цаатаны отсыпают.

Гораздо чаще цаатаны охотятся с помощью самострелов. За полчаса сооружают некое подобие арбалета, который связан с натянутой бечевкой. Стоит, скажем, дикому гусю задеть бечевку, его прошьет стрелой.

Мужчины охотятся, а женщины занимаются оленями. Каждую оленуху доят два раза в день, молоко кипятят и готовят сыр. Откинутый на марлю, он сушится под самой вершиной чума.

Если мужчины достают в поселке водку-архи, они напиваются до беспамятства. И тогда колотят жен.

Постоянные потуги государства привлечь цаатанов к оседлой жизни увенчались переселением нескольких семей на равнину, в маленький безрадостный поселок на берегу озера Цагаан-Нур. Там они живут в пестро размалеванных деревянных домах. У них есть магазин, в котором редко можно что-нибудь купить, и школа, уроки в которой ведутся только на монгольском языке. Теперь, когда пришла свобода, они надеются, что им наконец разрешат учить своих детей на своем языке.

Тех, кто остался в родных горах, косят болезни. Даже женитьба здесь тяжелая проблема. Невесту найти можно лишь внутри семьи. А вне племени очень трудно: местные монголы относятся к ним, как в Европе к цыганам. Их считают неспособными к порядочной жизни, необузданными, грязными и дикими.

Кое-кто из молодежи пытается уйти от тяжелой жизни в горах. Для стариков это не так просто.

Когда Суин, старейшина одного рода, последний раз была на ежегодном празднике «тысячи оленей», это оказалось трудным испытанием и для нее, и для ее животных. Власти организовали праздник на покрытой травой равнине. У Суин, привыкшей дышать горным воздухом, сильно поднялось давление. И все подумали, что она умрет. Но как только старейшина оказалась наверху, в родных горах, она немедленно выздоровела. Села верхом на оленя и целый день, в метель и мороз, искала свою семью. Одна. Ей — 81 год.

По материалам журнала «Stern» подготовил А.Ельков

Комментарий ученого
К зарисовке, с которой познакомился читатель, следует добавить несколько слов. Картина, конечно, нарисована безрадостная, но, увы, во многом правдивая. И все-таки все не так ужасно. Самое, наверное, неприятное — утрата языка.

В Монголии живут не одни монголы. На ее земле обитают китайцы и русские, буряты и казахи, дархаты и хамниганы. И маленький народ цаатаны. А еще народы, которые когда-то монголами не были, но сейчас себя ими считают — дэрбэты, торгуты, байты, мингаты, хотоны, сартупы.
В истории этносов всегда происходит «вбирание» в себя, ассимиляция более мелких, зачастую неродственных групп.

«Цаа» — по-монгольски, как уже говорилось, означает «олень», «цаатан» — «имеющий оленей». Так называют их монголы. Но сами цаатаны, как утверждает монгольский этнограф Бадамхатан, посвятивший их изучению несколько лет, называют себя урянхайскими уйгурами, а свой язык уйгурским. Самые близкие их родственники-тоджинцы соседней Тувы и сойоты Окинского района Бурятии — тюрки. Кстати, следует отметить, что, по мнению ученых, среди предков цаатанов, тоджинцев и сойотов были самые разнообразные этнические группы, в том числе совсем не тюркские. То есть на протяжении истории сменялись и языки.

Некоторые старики и сейчас еще помнят свой тюркский язык, но только говорить им уже не с кем. Молодежь его не знает совсем, поскольку училась в монгольских школах, а самих знатоков языка осталось очень мало, и живут они все порознь, каждый со своими детьми и внуками, а иногда и вовсе в одиночестве, выпасая своих оленей.

Цаатаны живут в трех сомонах (районах) — Баян-дзурх, Улаан-уул и Ринчин-лхумбэ. Их численность — не более 200 человек, и в каждом из трех сомонов они образуют лишь небольшую бригаду, которая находится за много десятков километров от центральной усадьбы. Они редко спускаются на равнину и тем более к берегу озера Хубсугул.

Олень цаатанов — это тот самый олень, который водится или еще недавно водился в диком виде по всему северу от Аляски до Лабрадора и от Норвегии до Чукотки. Но одомашнили его только народы евразиатского севера (от саамов и ненцев до эвенов и чукчей) и Саяно-Алтайского нагорья (тувинцы-тоджинцы и тофалары). А также цаатаны. Вместе со своими стадами они совершают от 10 до 15 кочевок в год.

И — это главное — пока существует олень, не изменится основа жизни цаатанов, а следовательно, сохранится их самобытность. Но, может быть, новые веяния в Монголии приведут и к тому, что возродится их язык?

Наталия Жуковская, доктор исторических наук

About Ирина Тарасова
Я – семейный расстановщих, коуч, тренер и просто женщина с планеты Земля. Я рада приветствовать вас на моем сайте. Надеюсь, что вам здесь будет не скучно.

Источники:

http://pixanews.com/traditions/caatany-mongolii.html
http://bigasia.ru/content/pub/review/tsaatany-ischezayushchie-vo-vremeni-/
http://strannik.biz/?p=3479